На пару секунд он замирает, мотая головой, стараясь понять, чего это вдруг мир схлопнулся и дал ему пиздюль. Потом понимает, что аз есмъ Сорока – карающий жезл, только и всего! – но его гнев меня не достигает, поскольку не дано смертному обрушить свою волю на почтенный инструмент божественного провидения! Ну то есть я убегаю к качелям. И ладно, так уж и быть, подожду его там. И, разумеется, это не он роняет меня с качелей в снег! Это я даю ему почувствовать над собой превосходство и залечить униженную гордость…
-Эй, ну вот, ты сдаешься, да?! – увидев, что я не могу встать от хохота, Смельчак празднует победу и падает в снег рядом. Где-то в процессе лобовой атаки я потеряла обе варежки и мои руки красные, как раки. Смельчак нащупывает ближайшего к нему рака и крепко сжимает. Раку нравится, мне тоже – становится тепло до дрожи. Оранжевое предзакатное солнце пробивается сквозь кривые зимние ветки дворового дуба и мне кажется, что мы можем вот так лежать и смеяться целую вечность – и останемся такими же мелкими, шумными и очень дурными. Как будто огромная фотография запечатлит нас, стоит только захотеть. Останемся зимовать и холод не будет нам страшен: нас заметет снегом и покроет инеем, наши глаза станут узенькими-узенькими, как у эскимосов, а в наших карманах и рукавах поселятся белки, совьют гнезда синицы. Так и останемся - живыми статуями Снежной Королевы. Неизменными. Навсегда.
Навсегда.
Я зажмуриваюсь от восторга перед собственным умозаключением, но в то же время мне становится очень страшно, так страшно, безумно страшно, и холод пробирает до дрожи. Я с ума схожу от желания поскорее рассказать все это Смельчаку, но почему-то молчу. А в следующую секунду приваливаюсь к его боку и крепко-крепко обнимаю.
-Сорочище, ты чего? – смеется он и бросается в меня снегом.
-Балда! – я вскакиваю, отпихиваю от него костыли и с упоением начинаю катать по снегу, как колбасу, - Я тебе тут такое хотела рассказать! Такое классное! И такое страшное! Такое! А ты бросаться! Я вот тебя теперь закатаю!
Кряхтя от усердия и толкая Смельчака всем своим весом, я не очень различаю, смеется он или умоляет о пощаде, как не замечаю и подкрадывающихся сзади ребят – чувствую только удар снежка в спину.
-Эй, там, на берегу! Всем держать оборону! – Лучик и Щука привели этого новенького мальчика с перевязанным глазом. Его привезли совсем недавно, но он уже на весь Дом знаменит своей потрясающей неуклюжестью, поэтому девочки ведут обстрел своими силами.
Я заранее неудачно пытаюсь прикрыться костылем Смельчака, а потом нахожу ему более удачное применение – перехватываю на манер винтовки и со страшным воплем бросаюсь на передовую. Лучик с визгом запрыгивает за скамейку. Щука закрывает лицо варежками. Новенький вжимается в дерево. Цель достигнута. Где-то в тылу Смельчак скандирует победу. Я торжественно кланяюсь и, конечно же, огребаю очередным снежком – на этот раз от подоспевшего Пацифиста. Здоровой рукой он лихорадочно лепит очередной снаряд.
В общий шум врывается восторженный звонкий голосок Мелкого. Оборачиваюсь – и правда, к нам приближается Иглобрюх, время от времени подталкивает увязающую в снегу коляску Мелкого.
-Снежки, Иглобрюшик, смотри, снежки! Ребята, мы тоже хотим играть!
-С нами колясник, это не очень-то разумно, - вдруг начинает нудеть одноглазый новичок, - Это опасно для него и не очень удобно для нас.
-Да брось, неужели все поколения колясников были лишены игр в снегу? – усмехается Иглобрюх, пока Мелкий протестует и требует снежков. Мы с девочками принимаемся катать ему снеговика. Вернув себе костыли, к нам присоединяется Смельчак и превносит нашему творению третью руку.
-Просто давайте во что-нибудь другое! Как на счет… эээ… может в прятки?
Щука радостно закивала – она не очень-то жалует подвижные игры, зато ее крошечные габариты помогают ей отлично прятаться.
-Оооо, Иглобрюшик, давай спрячемся в…
-Тихо! – Иглобрюх толкает коляску на дорожку, - А то они все узнают! Мы побежали!
-Эй, вы! – кричу что есть сил, - Я хочу водить! Считаю до пятидесяти! Бегите и прячьтесь, смертные глупцы!
-Ладно! – слышу я разномастный хор убегающих голосов и закрываю лицо ладонями, для надежности уткнувшись носом в кору дерева. Хоть и счет до пятидесяти, но считаю я довольно резво – нечего расслабляться, играем по-серьезному! Радостно провозгласив:
-Я иду искать!!! – оборачиваюсь и с размаху спотыкаюсь об сидящего в снегу Смельчака.
-Эй, а ты?
Смельчак не отвечает, насупившись и обхватив ноги руками. Хоть я и разочарована, но сую ему костыли, помогаю встать и переместиться на лавочку.
-Ну чего ты не спрятался? – не унимаюсь я, - Устал?
-Нет, - тихо отвечает он.
Я болтаю ногами и терпеливо жду.
-Ненавижу эту игру! – вдруг вскрикивает он, ударив себя кулаками по коленям. Полубезжизненные ноги не отзываются.
-Почему? – замешкавшись, тихо спрашиваю я – и мне снова так страшно, а еще странно больно - я впервые вижу его таким.
-Я не хочу прятаться! Убегать и делать вид, что меня нет! И ждать, просто сидеть и ждать, когда же тебя найдут…
-Но это же просто игра! - бормочу я, пытаясь взять его за руку, - Ты прячешься, а я ищу.
Смельчак вжимает голову в плечи и прячет нос в воротнике куртки.
-А если ты меня никогда не найдешь?
Я замираю с открытым ртом и не знаю, чего хочу - плакать или смеяться, - поэтому пинаю его в бок.
-Дурак! Ну значит я буду искать тебя всю свою жизнь!
Конечно же я буду искать его! И обязательно найду! Ну что же, что же здесь непонятного?!
Он молчит, покусывая палец. А потом вдруг крепко хватает меня в охапку и я тыкаюсь носом в его мокрый шарф. Влажный запах шерсти, а еще от Смельчака пахнет когда-то давно воскуренными благовониями, краской, которой мы пишем на стенах и теплом - как будто летом посреди зимы.
Оранжевое предзакатное солнце упало за серые высотки домов, выглядывающие из-за забора, отдав свой цвет зажигающимся окнам Дома. Мне на голову опускаются первые белые хлопья - потом на скамеечку, на кривые ветки дуба, на качели, - и мне кажется, что мы уже остались зимовать здесь, вросли в этот двор и эти сугробы. Я вспоминаю, что так и не рассказала об этом Смельчаку, скашиваю на него глаза и молчу дальше, только обнимаю крепче.
-Ну и что это? – негодующий голос Пацифиста издалека сокрушает тишину, - Эй, тили-тили-тесто, жених и невеста! А у нас там вообще-то жопы мерзнут!
-Чегооо? - чуть не подскакиваю я, уже готовая броситься с кулаками на мальчишку, но Смельчак цепко ловит меня обратно, - И вообще мы не играем! Берите другого воду!
-Пошли домой? Вообще-то и правда холодно, ты мне полный шиворот снега насыпала, - Смельчак улыбается - вот только он так умеет! - и все снова становится на свои места.
Мы подбираем его костыли, идем домой.
Потом когда-нибудь расскажу.
и плакать хочется..
Почему же?)