И имя мое - Никто, мне нисколько лет.
Это был для начала просто мини-фанфик, а потом, по сути, он вполне вплелся в реальный сюжет.
Но нынче это просто фанфик.
Какой прекрасный, интересный порошок. Интересный.
Ай да Шкура. Ай да умница. Мы с ним изрядно подчистили запасы наших Пауков, так что в последний раз он принес даже ему самому незнакомый пузырек.
-Что было, - говорит, -То и принес. Сама разбирайся.
"Психостимулятор, стимулятор ЦНС, увеличивающий выброс допамина и норадреналина" - сообщила мне этикетка. О да, я разобралась.
В первый раз это случилось несколько недель назад. Вся спальня была моя. Я не пошла на уроки, на завтрак, вообще носа не высовывала из под одеяла и мы с Гашишем, найденым мною совершенно случайно в Доме серым котищем, и дневником возлежали и царствовали. Впрочем, обо всем по-порядку...
Как это круто, когда люди сразу понимают, что такое "нахуй"!
Белка вот гневно поджала губки, но не стала возражать и отправилась в путь.
Книжнице, однако, пришлось повторить два раза и убедить, что ее доводы и аргументы нынче не работают. Получилось. Книжница поехала учиться.
А Кобра прекрасна как рассвет, ибо ни единого слова не сказав, укатила на уроки следом за дамами.
Кажется, я одна.
Наконец-то.
Господи.
-Знаешь, я видела сон, и мне снилась бесконечная железная дорога и шагающий по ней человек.Он шел, не зная куда, не зная зачем, но зная - надо. Идти. Дойти. И он дошел. Прямо на железнодорожных путях росла гладкая бетонная стена, на которой было выбито: "ГОРИЗОНТ". Человек, кажется, понимал, что дальше хода нет, что это конец мира, что он дошел до предела, до горизонта, но никак не хотел с этим смириться. И он полез на стену - трудно лез, она же была абсолютно гладкая. И он забрался на нее, свесил ножки на другую сторону - а не было ничего на той стороне. А на той стороне была черная пропасть - что вверх, что вниз. Бушевала буря в этом абсолютном ничто, выл ветер и сверкали молнии. И человек посмотрел вниз, в никуда и не верил, что дальше ничего нет. И захотел человек прыгнуть.
-И он прыгнул?
-Нет, не знаю - меня Белка разбудила. Так и кончился этот сон. Но мне кажется, может и правильно он оборвался?
-Правильно, сны и должны так заканчиваться. Чтобы над дальнейшим ты подумала сама.
-Понимаешь, надежда... Двуличная сука! Она может ослепить так, что ты будешь сидеть и плакать над телом дохлой лошади, готовый свернуть горы ради этой дохлой лошади, когда самое время встать, найти другую и ехать вперед.
-А здесь уже вопрос в том, чего ты хочешь. Если тебе нужны свернутые горы - ну и пусть ради дохлой лошади - сверни эти горы. Если тебе нужно вперед - да, правда, встань, найди другую лошадь.
-А если мне нужна сама лошадь, именно эта лошадь?!
-Ну извини...
Мы замолкаем. Потом она продолжает.
-Когда лишаешься надежды - можешь обрести свободу. Так ли нужна тебе лошадь? Не лучше ли вообще оставить ее и двигаться вперед одному, пешком?
-Может быть. Не знаю. Ничего не знаю. Вот сидя там, на стене, на краю мира...
Она вдруг резко наклоняется ко мне и внимательно смотрит сквозь очки.
-Чего же ты хочешь?
-Свободы.
Она отстраняется и едва заметно улыбается уголками губ.
-Тогда прыгай.
Когда воспоминание погасло, я резко откинула одеяло, вскочила, застонав от боли и уронив кота на пол с гневным "мяф!". Я поняла, что не могу больше терпеть. Я устала быть слабой, грязной, уродливой, потерянной. Больной. Им. Тобой. Всеми. Нет сил делать вид, что все хорошо, а я эдакий оптимист, блюющий солнечным светом. Дом, ты слишком много у меня забрал. Дом, ты без оглядки пожираешь. Теперь мне все равно, что со мной будет.
Пузырек лежал на своем месте, под матрасом. Не уверена, что действовала так, как нужно, но, усевшись на полу интуитивно вытряхнула несколько капсул и расколола их ногтями на твердую обложку первой попавшейся книги. Сняла с руки кольцо и ярко-синим камушком методично перетерла гранулы в пыль. Оторвала кусок от первого попавшегося листа блокнота, скрутила трубочкой. Кажется, там был рисунок... похуй. Через несколько секунд станет абсолютно похуй.
-Тогда прыгай, - шептал прямо в ухо голос Холодрыги.
И я прыгнула. Без головы, парашюта и совести.
Отфыркивалась от непривычного порошка в носу. Собрала пальцем остатки белой пыли с обложки "Мастера и Маргариты" и втерла в десны. 5 секунд. 10 секунд. Тело потеряло свой вес, а голова почему-то склонилась к кровати. Чувствую, что глаза широко распахнуты, но в них все темнее и темнее. Не чувствую пола под собой. Только холод. Кто открыл окно?.. Ветер. Холодный. Темно. Я не вижу... ничего не вижу. Могу слышать. Слышно... шелест. Листья. Скрип. Это деревья. Не больно. Ничего не болит. Так странно. И легко. Я не вижу. Ничего не вижу. Важно ли это? Нужно ли это? Чшшш... тихо-тихо... Здесь все спокойно. Здесь своя дорога. Дойти бы. Куда? Зачем? Здесь холодно. Все застыло. Чувствую как холод снега режет босые ноги. Треща, ледяная корочка покрывает руки и шею. Снег прикрывает голову. Белый снег словно белый порошок. Залепляет нос. Лупит в слепые глаза. Укладывается на плечи. Я выдыхаю и пар застывает в воздухе тысячами ледяных иголочек. Белое. Белое. Я не боюсь. Я пришла.
Я рухнула на пол девичьей спальни, чувствуя, как изо рта и носа выливается талая вода, с кончиков пальцев отваливаются льдинки, а из рукавов падает снег. Тепло сковало суставы. Потяжелевшие от влаги ресницы не давали нормально проморгаться. Я обхватила себя за плечи и затряслась в жутком ознобе. Постепенно глазам вернулось зрение.
Там так холодно.
Амфетамин помог запереть панику глубоко внутри, скрыв за каменным лицом и заторможенной реакцией. Да. Я знаю, что это было.
Не помню, как зашнуровала кеды и спрятала пузырек обратно под матрас. Помню, как приятно на ощупь дерево дверного косяка после ледяного онемения рук. Помню, как пьянит теплый воздух коридора в легких, после морозной стеклянной крошки. Мимо прошла РЖД, как-то подозрительно меня рассматривая поверх очков. Не помню, что сказала ей. Не помню, зачем уселась в последнем пролете третьего этажа. Не помню, что пела.
Помню тяжелую руку на плече и издевательское: "Как ты, прелесть моя?". Помню, что послала нахер. Помню, что не помогло. Помню, как пыталась вырваться. Помню пощечину, удар виском о перила, пальцы на шее и как меня волоком тащат к чердачной двери. Помню, как грубо поставили на колени и бряцанье пряжки ремня. Помню еще пару ударов - не по лицу, слишком палевно. Помню, как рванул на мне кофту, а потом и шнурки корсета. Помню, как было больно, как скручивал спазм тошноты. Помню его довольное пыхтение и цепкие пальцы на шее и бедре. Помню хриплое: "Да-да, Сорокушка, умница...", унизительное похлопывание по щеке, когда он наконец-то закончил и скрип закрывающейся двери чердака, оставляющей меня наедине с собой и разбитыми губами.
Дальше только едкий привкус Погибели, видимость тепла и безопасности Кофейника, не задающие вопросов Белка и Холодрыга.
Помню две фигуры и партийку покера на Перекрестке. Шкура. Пряжка ремня . Пряжка ремня тускло поблескивает. Стрит против пары. Длинный учится. Старательно запоминает комбинации. Ты, Длинный?..
А еще я помню, что все это забуду.
Потому что мне вновь поможет белый как снег порошок.
Но нынче это просто фанфик.
Какой прекрасный, интересный порошок. Интересный.
Ай да Шкура. Ай да умница. Мы с ним изрядно подчистили запасы наших Пауков, так что в последний раз он принес даже ему самому незнакомый пузырек.
-Что было, - говорит, -То и принес. Сама разбирайся.
"Психостимулятор, стимулятор ЦНС, увеличивающий выброс допамина и норадреналина" - сообщила мне этикетка. О да, я разобралась.
В первый раз это случилось несколько недель назад. Вся спальня была моя. Я не пошла на уроки, на завтрак, вообще носа не высовывала из под одеяла и мы с Гашишем, найденым мною совершенно случайно в Доме серым котищем, и дневником возлежали и царствовали. Впрочем, обо всем по-порядку...
Как это круто, когда люди сразу понимают, что такое "нахуй"!
Белка вот гневно поджала губки, но не стала возражать и отправилась в путь.
Книжнице, однако, пришлось повторить два раза и убедить, что ее доводы и аргументы нынче не работают. Получилось. Книжница поехала учиться.
А Кобра прекрасна как рассвет, ибо ни единого слова не сказав, укатила на уроки следом за дамами.
Кажется, я одна.
Наконец-то.
Господи.
-Знаешь, я видела сон, и мне снилась бесконечная железная дорога и шагающий по ней человек.Он шел, не зная куда, не зная зачем, но зная - надо. Идти. Дойти. И он дошел. Прямо на железнодорожных путях росла гладкая бетонная стена, на которой было выбито: "ГОРИЗОНТ". Человек, кажется, понимал, что дальше хода нет, что это конец мира, что он дошел до предела, до горизонта, но никак не хотел с этим смириться. И он полез на стену - трудно лез, она же была абсолютно гладкая. И он забрался на нее, свесил ножки на другую сторону - а не было ничего на той стороне. А на той стороне была черная пропасть - что вверх, что вниз. Бушевала буря в этом абсолютном ничто, выл ветер и сверкали молнии. И человек посмотрел вниз, в никуда и не верил, что дальше ничего нет. И захотел человек прыгнуть.
-И он прыгнул?
-Нет, не знаю - меня Белка разбудила. Так и кончился этот сон. Но мне кажется, может и правильно он оборвался?
-Правильно, сны и должны так заканчиваться. Чтобы над дальнейшим ты подумала сама.
-Понимаешь, надежда... Двуличная сука! Она может ослепить так, что ты будешь сидеть и плакать над телом дохлой лошади, готовый свернуть горы ради этой дохлой лошади, когда самое время встать, найти другую и ехать вперед.
-А здесь уже вопрос в том, чего ты хочешь. Если тебе нужны свернутые горы - ну и пусть ради дохлой лошади - сверни эти горы. Если тебе нужно вперед - да, правда, встань, найди другую лошадь.
-А если мне нужна сама лошадь, именно эта лошадь?!
-Ну извини...
Мы замолкаем. Потом она продолжает.
-Когда лишаешься надежды - можешь обрести свободу. Так ли нужна тебе лошадь? Не лучше ли вообще оставить ее и двигаться вперед одному, пешком?
-Может быть. Не знаю. Ничего не знаю. Вот сидя там, на стене, на краю мира...
Она вдруг резко наклоняется ко мне и внимательно смотрит сквозь очки.
-Чего же ты хочешь?
-Свободы.
Она отстраняется и едва заметно улыбается уголками губ.
-Тогда прыгай.
Когда воспоминание погасло, я резко откинула одеяло, вскочила, застонав от боли и уронив кота на пол с гневным "мяф!". Я поняла, что не могу больше терпеть. Я устала быть слабой, грязной, уродливой, потерянной. Больной. Им. Тобой. Всеми. Нет сил делать вид, что все хорошо, а я эдакий оптимист, блюющий солнечным светом. Дом, ты слишком много у меня забрал. Дом, ты без оглядки пожираешь. Теперь мне все равно, что со мной будет.
Пузырек лежал на своем месте, под матрасом. Не уверена, что действовала так, как нужно, но, усевшись на полу интуитивно вытряхнула несколько капсул и расколола их ногтями на твердую обложку первой попавшейся книги. Сняла с руки кольцо и ярко-синим камушком методично перетерла гранулы в пыль. Оторвала кусок от первого попавшегося листа блокнота, скрутила трубочкой. Кажется, там был рисунок... похуй. Через несколько секунд станет абсолютно похуй.
-Тогда прыгай, - шептал прямо в ухо голос Холодрыги.
И я прыгнула. Без головы, парашюта и совести.
Отфыркивалась от непривычного порошка в носу. Собрала пальцем остатки белой пыли с обложки "Мастера и Маргариты" и втерла в десны. 5 секунд. 10 секунд. Тело потеряло свой вес, а голова почему-то склонилась к кровати. Чувствую, что глаза широко распахнуты, но в них все темнее и темнее. Не чувствую пола под собой. Только холод. Кто открыл окно?.. Ветер. Холодный. Темно. Я не вижу... ничего не вижу. Могу слышать. Слышно... шелест. Листья. Скрип. Это деревья. Не больно. Ничего не болит. Так странно. И легко. Я не вижу. Ничего не вижу. Важно ли это? Нужно ли это? Чшшш... тихо-тихо... Здесь все спокойно. Здесь своя дорога. Дойти бы. Куда? Зачем? Здесь холодно. Все застыло. Чувствую как холод снега режет босые ноги. Треща, ледяная корочка покрывает руки и шею. Снег прикрывает голову. Белый снег словно белый порошок. Залепляет нос. Лупит в слепые глаза. Укладывается на плечи. Я выдыхаю и пар застывает в воздухе тысячами ледяных иголочек. Белое. Белое. Я не боюсь. Я пришла.
Я рухнула на пол девичьей спальни, чувствуя, как изо рта и носа выливается талая вода, с кончиков пальцев отваливаются льдинки, а из рукавов падает снег. Тепло сковало суставы. Потяжелевшие от влаги ресницы не давали нормально проморгаться. Я обхватила себя за плечи и затряслась в жутком ознобе. Постепенно глазам вернулось зрение.
Там так холодно.
Амфетамин помог запереть панику глубоко внутри, скрыв за каменным лицом и заторможенной реакцией. Да. Я знаю, что это было.
Не помню, как зашнуровала кеды и спрятала пузырек обратно под матрас. Помню, как приятно на ощупь дерево дверного косяка после ледяного онемения рук. Помню, как пьянит теплый воздух коридора в легких, после морозной стеклянной крошки. Мимо прошла РЖД, как-то подозрительно меня рассматривая поверх очков. Не помню, что сказала ей. Не помню, зачем уселась в последнем пролете третьего этажа. Не помню, что пела.
Помню тяжелую руку на плече и издевательское: "Как ты, прелесть моя?". Помню, что послала нахер. Помню, что не помогло. Помню, как пыталась вырваться. Помню пощечину, удар виском о перила, пальцы на шее и как меня волоком тащат к чердачной двери. Помню, как грубо поставили на колени и бряцанье пряжки ремня. Помню еще пару ударов - не по лицу, слишком палевно. Помню, как рванул на мне кофту, а потом и шнурки корсета. Помню, как было больно, как скручивал спазм тошноты. Помню его довольное пыхтение и цепкие пальцы на шее и бедре. Помню хриплое: "Да-да, Сорокушка, умница...", унизительное похлопывание по щеке, когда он наконец-то закончил и скрип закрывающейся двери чердака, оставляющей меня наедине с собой и разбитыми губами.
Дальше только едкий привкус Погибели, видимость тепла и безопасности Кофейника, не задающие вопросов Белка и Холодрыга.
Помню две фигуры и партийку покера на Перекрестке. Шкура. Пряжка ремня . Пряжка ремня тускло поблескивает. Стрит против пары. Длинный учится. Старательно запоминает комбинации. Ты, Длинный?..
А еще я помню, что все это забуду.
Потому что мне вновь поможет белый как снег порошок.
-
-
24.12.2013 в 00:55Очень сильно.
-
-
24.12.2013 в 01:17-
-
24.12.2013 в 01:19Я всё помню. И всё понимаю. НО! )))
-
-
24.12.2013 в 01:32